Автор: диакон Сергий Владимирович Уваров
Введение
Как известно, роль личности в истории трудно переоценить. Хотя историческая наука и занимается выведением общих закономерностей исторического процесса, эта задача осложняется тем, что «ткань» истории «сплетается» из конкретных деяний ведущих её деятелей, а деяния, в свою очередь, определяются личными воззрениями и убеждениями этих людей. Так, например, в одном из новейших исследований на эту тему утверждается, что «…в современной философии истории персоналистская парадигма в решении проблемы роли личности в истории занимает доминирующее положение».[1] Отсюда следует, что тщательное и всестороннее изучение биографии того или иного церковного деятеля вносит существенный вклад в изучение истории Церкви в общем, а также в развитие относительно новой и специфичной научно-богословской дисциплины под названием «архиереология» в частности. По словам её основоположника М.Е. Губонина, который ввёл в оборот данный термин, «»архиереология» представляет собою совершенно конкретную вспомогательную церковно-историческую дисциплину, посвящённую накоплению, изучению и систематизации послужных и биографических данных об иерархии нашей Церкви за весь тысячелетний период Её существования. Эта сравнительно новая научная область, возникшая где-то в середине XVIII века, в настоящее время уже имеет весьма немалое число лиц, посвятивших ей свои труды и знания, и даже своих корифеев, – настолько практически необходимой и увлекательной она оказалась»[2].
Настоящая статья является частью диссертационного исследования на тему «Жизнь и труды архиепископа Михаила (Чуба) (1912 – 1985) при Святейшем Патриархе Алексии I». Надо сказать, что до сих пор не было предпринято ни одной попытки углублённого изучения биографии владыки Михаила. Между тем, он оставил довольно заметный след в русской церковной истории XX века.
В период архиерейского служения архиепископа Михаила (Чуба) с 1953 г. до его кончины в 1985 г. епископат Русской Православной Церкви был немногочисленным по сравнению с современной его численностью и имел тенденцию к сокращению с 90 архиереев в 1953 г. до 79 в 1985 г. Причём «…яркие личности составляли в эпоху застоя скорее исключение из правила. Тех, кто выделялся или пытался сопротивляться давлению властей, обвиняли в «фанатизме», переводили с кафедры на кафедру или отправляли на покой. Эта генерация архиереев запомнится в первую очередь талантливыми церковными администраторами, возвышавшимися над достаточно ровными, за редкими исключениями, рядами провинциальных архиереев».[3] Судя по тому, что владыка Михаил претерпел 8 перемещений по епархиям в течение всего лишь 20 лет, его следует без сомнений отнести к этим «редким исключениям» и «ярким личностям» своей эпохи.
В историографии помимо официального некролога[4] имеется несколько небольших биографических статей.[5] Краткие упоминания об архиепископе Михаиле встречаются в исследованиях, посвящённых истории Ижевской, Воронежской и Тамбовской епархий,[6] в энциклопедических трудах о русских архиереях[7], а также в биографии митрополита Крутицкого и Коломенского Николая (Ярушевича)[8] и работе о становлении Финляндской Православной Церкви.[9] Имеется также одно опубликованное воспоминание о владыке Михаиле,[10] встречаются краткие воспоминания в ряде писем и мемуаров.[11]
В основу проведённого исследования легли преимущественно неопубликованные архивные источники. Это, прежде всего, фонд №1 «Архиепископ Михаил (Чуб)» Синодальной Библиотеки Русской Православной Церкви, который насчитывает 1150 единиц хранения. Имеющиеся там документы освещают как общественно-публичную, так и частную стороны жизни владыки Михаила, начиная от официальных документов епархиальных управлений до железнодорожных билетов и магазинных чеков. Не меньшее значение имеют и материалы фонда Р-6991 «Совет по делам религий при Совете Министров СССР» Государственного Архива Российской Федерации. Здесь наибольшую ценность представляют информационные отчёты Уполномоченных Совета по областям, краям и республикам СССР, в которых встречаются весьма пространные характеристики правящих архиереев и описание их деятельности. Документы Архива Санкт-Петербургской митрополии помогают проследить жизненный путь Преосвященного Михаила с 1948 по 1955 гг., т.е. с начала его обучения в ЛДА до перевода из Ленинградской епархии. И, наконец, в исследовании использовались журналы заседаний Священного Синода и Указы Святейшего Патриарха Алексия I, по преимуществу составляющие личное дело архиепископа Михаила (Чуба) в Архиве Московской Патриархии.
В период архиерейского служения с 1953 по 1970 гг. в «Журнале Московской Патриархии» было опубликовано 30 статей владыки Михаила, так что этот церковный автор по частоте публикаций можно поставить в одном ряду с митрополитом Николаем (Ярушевичем), проф. и прот. Александром Осиповым (впоследствии ставшим самым известным ренегатом), прот. Константином Ружицким, проф. Львом Парийским и некоторыми другими известными учёными-богословами того времени, которых буквально можно перечесть по пальцам рук. Более того, работы архиепископа Михаила печатались и за рубежом. Так, в «Хронике жизни Русской Православной Церкви в Западной Европе» был опубликован доклад епископа Михаила … (1958 г., №V, Париж). Затем вышла работа о священномученике Мефодии Патарском в «Вестнике Русского Западно-Европейского Патриаршего Экзархата» (1964 г., №48, Париж). Печатались и тексты владыки Михаила на иностранных языках в журнале «Голос Православия» (см. Stimme der Orthodoxie, 1962, №4/5 April/May, Berlin).
Прежде, чем приступить к раскрытию обозначенной в заглавии темы, следует в общих чертах проследить жизненный путь Михаила Андреевича Чуба до принятия им архиерейского сана (которое произошло в возрасте без малого 42 лет), чтобы увидеть предпосылки к возложению на него столь важных и ответственных послушаний со стороны священноначалия.
Детство и юность
«Будущий архиепископ Михаил родился 18 февраля 1912 года в семье диакона Андрея Трофимовича Чуба, служившего в храме в честь Божией Матери “Всех скорбящих Радость” в Царском Селе, ныне г. Пушкин Ленинградской области. Впоследствии отец его был рукоположен во пресвитера к Константино-Еленинскому храму в Царском Селе, в котором прослужил около 20 лет».[12]
В Архиве Санкт-Петербургской митрополии имеется личное дело архиепископа Михаила (Чуба), документы которого позволяют восстановить некоторые страницы жизни архипастыря. Так, о его образовании говорится следующее: «окончил 9-летку. Окончил заочный курс Гидрометеорологического института. Окончил Ленинградский филиал Московского заочного института (английский язык), переводческое отделение Заочных курсов иностранных языков (немецкий язык)»,[13] причём учился только на оценки «хорошо» и «отлично».[14]
Уже в общеобразовательной школе проявлялись черты неординарной личности: «обнаружил особую склонность к гуманитарным наукам»; участвовал в общественно-полезной работе: «был председателем редколлегии с 1926 по 1929 год и руководителем в кружках взаимопомощи с 1925 по 1929 год»; «проявил себя отличным учеником, оказал по всем предметам успехи выше среднего»; «занимался в течение 3-го и 4-го уч.года с отстающими учениками, причём успешная работа т.Чуба не замедлила сказаться на повышении уровня развития и грамотности отстающих учеников».[15]
Получив лингвистическое образование, юный Михаил Чуб преподавал иностранные языки в различных учреждениях. Способности к языкознанию проявлялись у будущего епископа с юных лет и впоследствии принесли немалую пользу в его служении на благо Церкви. Так, издательство «Художественная литература» (Москва) оставила свой отзыв о переводе М.Чуба со шведского языка: «перевод Вами сделан хорошим литературным языком, <..> найдены удачные слова, хорошо описывается природа».[16] А Дом техники Треста «Карагандауголь» отмечает «высокое качество и серьёзную отделку всех деталей каждого перевода из числа порученных т.Чубу»,[17] который работал в качестве технического переводчика с английского, немецкого и французского языков. Карагандинское отделение Института повышения квалификации хозяйственников также свидетельствует, что М.А. Чуб, работая «преподавателем русского и немецкого языков, проявил себя отличным работником, в совершенстве знающим свои дисциплины. Успешная и внимательная работа т.Чуба имела своим результатом то, что студенты, проходившие вышеуказанные предметы у т.Чуба, проявили себя отличниками учёбы и твёрдо усвоили преподаваемые им предметы».[18]
Работая в Танковом училище г.Рыбинска в 1942-1943 и 1946-1947 гг., Михаил Чуб также «проявил себя добросовестным и хорошо знающим свой предмет преподавателем. Отлично владеет методикой иностранных языков, разнообразя её с учётом подготовки обучаемых. <..> В процессе обучения проявлял инициативу в подборе специальной литературы, что оживляло занятия, увеличивало активность и повышало продуктивность занятий. За время пребывания в училище тов.ЧУБ выполнял целый ряд работ по переводу технических и специальных статей с английского и немецкого языков, чем оказывал помощь боевой подготовке».[19]
Первые шаги в служении Церкви
К сожалению, нам неизвестны обстоятельства, побудившие Михаила Чуба посвятить себя служению Церкви. Возможно, это желание он вынашивал многие годы, ожидая благоприятных условий или действия Промысла Божия в его жизни. В ставленнической автобиографии сообщается, что 2-й курс Ленинградской Духовной Академии (ЛДА) М.А. Чуб окончил экстерном, поэтому после 1-го курса сразу перешёл на 3-й.[20]
Епископ Михаил стал первым архиереем, окончившим возрожденные духовные школы. В своей автобиографии, составленной 27 ноября 1953 г., которая хранится в Архиве Московской Патриархии, священник Михаил Чуб сообщает, что «находясь на IV-м курсе Академии, преподавал Историю Древней Церкви во 2-м классе Духовной Семинарии (в качестве ассистента). По окончании Академии со степенью кандидата богословских наук (в 1950 г.) был назначен преподавателем Общей Церковной Истории в Ленинградской Духовной Семинарии. С 1953 г. мне поручено также чтение лекций по Истории Древней Церкви в Духовной Академии».[21]
11 июня 1950 года Михаил Чуб, уже будучи преподавателем ЛДС, был рукоположен во диакона (целибат) епископом Лужским Симеоном (Бычковым) в Спасо-Преображенском Соборе г.Ленинграда, а 12 июня того же года и в том же храме – во пресвитера к академическому храму во имя ап. и евангелиста Иоанна Богослова.[22]
С первых лет служения в священном сане отца Михаила начинают активно привлекать к церковным послушаниям на самом высоком уровне. Так, 10 ноября 1952 г. митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич) в телеграмме просил викария Ленинградской епархии епископа Романа (Танга) направить на три дня в Москву священника Михаила Чуба для работы по линии Отдела внешних церковных сношений, на что было выписано командировочное удостоверение.[23] Затем последовала аналогичная командировка с 6 по 20 мая 1953 г.[24] Выезды в Москву продолжались и после епископской хиротонии – например, в 1954 г. командировка длилась с 30 марта по 5 апреля.[25] Так складывались отношения между митрополитом Николаем и его будущим помощником по работе в Отделе внешних церковных сношений (ОВЦС) – владыкой Михаилом. Многообразные дарования и способности последнего не могли укрыться от внимательного и опытного взгляда Преосвященного Николая.
16 ноября 1953 г. последовало судьбоносное решение Священного Синода РПЦ: «назначить в помощь митрополиту Ленинградскому по управлению русскими приходами и монастырями Финляндии викарием Ленинградской епархии с титулом Лужского – преподавателя Ленинградской Духовной Академии священника Михаила ЧУБА, по пострижении его в монашество и возведении в сан Архимандрита» (выписка из журнала №11).[26]
12 декабря 1953 года было совершено наречение, а 13 декабря того же года нареченный архимандрит Михаил (Чуб) был хиротонисан во епископа Лужского, викария Ленинградской епархии, в Николо-Богоявленском Кафедральном Соборе г.Ленинграда. Хиротонию совершали: митр. Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков), архиепископ Херсонский и Одесский Никон (Петин); епископы: Таллинский и Эстонский Роман (Танг), Костромской и Галичский Иоанн (Разумов).[27] В своей речи при наречении во епископы архим. Михаил отмечает очень важный момент: «Я не искал высокого сана, которым Вы готовы облечь меня по избранию Святейшего Патриарха и Священного Синода Русской Православной Церкви. Правда, я всегда, с раннего детства, стремился к тому, чтобы служить Господу Иисусу Христу, служить Святой Церкви. Однако, мне казалось, что это мое стремление осуществляется наилучшим образом здесь – в Духовной школе, в священнослужении в иерейском сане, в занятиях над любимыми книгами и рукописями».[28] Действительно, Промыслом Божиим владыке Михаилу суждено было принести немалую пользу Церкви не только своей научно-богословской работой, но и участием в различных общецерковных мероприятиях международного уровня.
Митрополит Григорий, в подчинение которому и был направлен епископ Михаил, фактически не руководил исполнением послушаний последнего в Финляндии, о чём свидетельствует его рапорт Святейшему Патриарху: «что же касается посещения и обозрения приходов Финляндии, то таковые имеют происходить по мере выяснения их необходимости в согласовании с указаниями ВАШЕГО СВЯТЕЙШЕСТВА и Отдела Внешних Сношений Патриархии»,[29] возглавляемого митрополитом Николаем (Ярушевичем). Дело в том, что митрополиты Григорий и Николай по-разному высказывались о главной цели деятельности епископа Михаила в Финляндии: митрополит Григорий считал главной задачей епископа – навести порядок в приходах, сделав их «опорными пунктами», для чего периодически наезжать в Финляндию, а митрополит Николай видел главной задачей деятельности благочинного – возвращение всей Финляндской Православной Церкви, что требовало, по его мнению, постоянного присутствия епископа Михаила в Финляндии.[30] Уполномоченный Совета по делам РПЦ по Ленинградской области А.И. Кушнарев в свойственном партийным чиновникам духе даёт свою оценку этой сложной ситуации: «Иезуитские свойства обнаруживаются на глазах у всех по принятии Чубом монашества и епископства. До монашества Чуб являл все черты преданности и почитания митрополита Григория. По принятии монашества Чуб такие же свойства стал обнаруживать к митрополиту Николаю, пытаясь сохранить двух покровителей: митр. Григория и митр. Николая».[31] Это противоречие в субординации и привело к тому, что деятельность владыки Михаила по руководству финскими монастырями и приходами была признана неэффективной.
Участие в приёме делегации Англиканской Церкви и съезде Христианско-демократического Союза Германии
В связи с просьбой епископа Сергия (Смирнова) переместить его «в другую епархию с меньшим количеством церквей при благоприятном климате»,[32] 5 апреля 1955 г. владыка Михаил был утверждён епископом Смоленским и Дорогобужским (журнал №9 заседания Священного Синода от 04.04.1955 г.[33] и Указ №669 от 08.04.1955 г.[34]).
Став правящим архиереем, Преосвященный Михаил с большим энтузиазмом принялся исправлять пороки духовенства посредством перемещения священников между приходами, поощрения ревностных пастырей и даже увольнения за штат нерадивых и неисправимых. Также владыка стал успешно бороться с утечкой денег из приходских церковных касс. Однако в первом полугодии 1956 г. Уполномоченный по Смоленской области Г.Галинский отмечает снижение активности в деятельности епархиального архиерея в связи с тем, что он занимался научной работой и был задействован по линии ОВЦС: «В этом полугодии епископ никуда в приходы не выезжал, совещаний у себя не проводил и вёл замкнутый образ жизни. В канцелярию епархии являлся на короткое время, в иные дни и вовсе не появлялся. Всё больше отсиживался дома. Правда, церковную службу проводил часто. В беседе с ним я выяснил, что замкнутость его связана с тем, что он готовит докторскую диссертацию, кроме того писал несколько статей в церковный журнал и готовил другие какие-то материалы к приезду из Англии представителей англиканской церкви».[35] Документы церковного происхождения из личного архива владыки Михаила подтверждают слова уполномоченного Галинского.
Известно, что в мае 1956 г. митрополит Николай направил епископу Михаилу телеграмму с просьбой подготовить доклад для встречи с делегацией Англиканской Церкви, а 11-15 сентября 1956 г. был на съезде Христианско-демократического Союза Германии в г.Веймаре.[36] Поэтому в отчёте уполномоченного Галинского за 2-е полугодие 1956 г. повторяются те же акценты: «Епископ подробно информировал меня о своих поездках в Москву для участия в приёме представителей англиканской церкви, в Берлин на съезд христианской партии и предполагаемой поездке в США. В беседе он жаловался на то, что эти поездки, а главное подготовка к ним, отнимают у него большое количество времени, благодаря чему он не может уделять должного внимания руководству епархией. Делая по-артистически озабоченный вид о делах его епархии, он в то же время выражал большое удовольствие тем, что патриархия ему даёт ответственные поручения. Особенно его льстят поездки за границу».[37]
Действительно, с 16 по 23 июля 1956 г. в Москве проходило Собеседование богословов Англиканской и Русской Православной Церквей, причём пленарное заседание открывал обширный доклад епископа Михаила, обозревающий историю взаимоотношений двух Церквей. В программе собеседования отмечается, что данный доклад вместе с содокладом П.Ф. Андерсена снимался на киноплёнку. Текст владыки Михаила был опубликован в «Журнале Московской Патриархии».[38] В заключении он делает следующие выводы: «взаимопонимание между Церквами непрерывно растет. Стремление Англиканской Церкви к традициям древнего Вселенского христианства получает здесь – в этом взаимообщении – новые и новые стимулы. Параллельно с этим совершается и другой процесс: постепенное освобождение религиозного сознания членов Англиканской Церкви от некоторых крайностей, навязанных в свое время протестантством. Можно утверждать, что голосами множества своих членов – как мирян, так и духовенства (в том числе и высшей иерархии) – Англиканская Епископальная Церковь засвидетельствовала не только свое неизменное уважение и любовь к Русской Православной Церкви, но и стремление к возможному сближению с ней. При этом следует подчеркнуть, что Русская Церковь не искала и не добивалась этого для достижения какой-либо выгоды. Тем более значительными являются отмеченные здесь факты».[39]
Визит делегации начался 14 июля с посещения Московской Патриархии, храмов Воскресения Христова в Сокольниках и Преподобного Пимена Великого. 15 июля англикане присутствовали на Литургии в церкви Всех Святых на Соколе, побывали в храме Иоанна Воина на Якиманке и Скорбященской церкви на Б.Ордынке. Примечателен следующий факт: «ярким свидетельством искреннего расположения прибывших из Англии гостей к Православной Церкви явилось их благоговейное поклонение хранящимся в наших храмах святыням: осеняя себя крестным знамением, Англиканские епископы и священники прикладывались к чудотворным и чтимым иконам. Это почитание, воздаваемое нашими гостями заветным святыням, с одной стороны, засвидетельствовало пред собравшимся в храмах народом, что они, как и мы, веруют, что «честь, воздаваемая образу, преходит к первообразу», а, с другой стороны, стало тем заветным ключом, который открыл нашим гостям сердца богомольцев, во множестве наполнявших храмы: посланцев Англиканской Церкви везде встречали и принимали с исключительной теплотой и сердечностью».[40] Имеется рапорт владыки Михаила, в котором он передаёт пожелание англиканской стороны посетить Новодевичий и Донской монастыри, что частично было удовлетворено: при посещении Донского монастыря у могилы Святейшего Патриарха Тихона была отслужена заупокойная лития.
18 июля делегация присутствовала на Патриаршей Литургии в Троице-Сергиевой Лавре, а затем была принята председателем Совета по делам РПЦ Г.Г. Карповым; в последующие дни состоялась встреча с членами Совета Белышевым и Уткиным. 21 июля англикане вновь побывали на патриаршем богослужении в Елоховском соборе. Святейший возложил докторские кресты на архиеп. Йоркского М.Рамсэя, еп. Дэрби Роулинсона и еп. Оксфордского Карпентера. После торжественного банкета 23 июля гости отправились во Владимир, затем в Ленинград и вновь вернулись в Москву, проведя последний день перед вылетом в Патриаршей резиденции в Переделкино. Весь текст написанного владыкой Михаилом отчёта о посещении делегации Англиканских богословов Советского Союза был также опубликован в «Журнале Московской Патриархии».[41]
Докладывая митрополиту Николаю о посещении 8-го Съезда Христианско-демократического Союза (ХДС) Германии, Преосвященный Михаил отметил, что делегаты, прибывшие в ГДР из Китая, Чехословакии, Венгрии, Вьетнама, Англии, Канады, Австрии, Румынии и даже ФРГ, насчитывали 1400 человек. Владыка присутствовал на протестантском богослужении в Гердеркирхе, где епископ Д.Митценхейм произнёс проповедь, призывая немецкий народ к покаянию за грехи насилия и губительства, совершённые под предводительством Адольфа Гитлера.
На следующий день состоялось возложение венка на кладбище советских воинов, после чего председатель ХДС Отто Нушке сказал речь о величии подвига русского народа. Примечательна критика Нушке в адрес капиталистических стран, которые, с одной стороны, выступают защитниками прав Церкви, но, с другой стороны, «поддерживают и проводят мероприятия, которые не могут быть квалифицированы каким-либо другим образом, кроме как термином «антихристианские». Империализм, гонка вооружений, подготовка атомной войны, колониализм, вмешательство в дела малых стран – все это не имеет ничего общего с христианством».[42] В борьбе с этими явлениями Нушке и видит перспективу сотрудничества между христианскими демократами и марксистами. Характерен следующий вывод: «христианство и марксизм, — сказал докладчик, — это два ясно выраженные и самостоятельные мировоззрения. Между ними не может быть ни синтеза, ни компромисса; может быть только сосуществование».[43] Этот пафосный доклад постоянно прерывался рукоплесканиями. Впоследствии епископ Михаил не упускал возможности извлечь пользу из политически целесообразного, но фактически надуманного «союза» между коммунизмом и христианством. Так, в отчёте уполномоченного по Смоленской области упоминается о том, что со слов благочинного Валюженича епископ Михаил «восторженно отзывался» о брошюре настоятеля Кентерберийского собора Хьюлета Джонсона и даже рекомендовал её на собрании духовенства. Отсюда Валюженич сделал вывод о не совсем православных взглядах правящего архиерея.[44] Мнение доцента ЛДА А.Ф. Шишкина даёт понять, в чём заключался главный посыл англиканского пастора: «Задуманная Джонсоном попытка возвысить коммунизм и унизить капитализм обречена на провал».[45]
Среди прочих мероприятий командировки Преосвященный Михаил называет возложение венка жертвам фашизма в лагере смерти Бухенвальд, осмотр дома-музея Баха, средневекового замка, дворца и помещения, где жил и переводил Св. Писание Мартин Лютер. Владыка посетил Национальный праздник песни, участвовал в возложении венка на гробницу Гёте и Шиллера, осмотрел готические соборы в Наумбурге и Мейссене. Весьма важным представляется заявление со стороны протестантской семинарии: «преподаватели и администрация семинарии очень хотят иметь в своем распоряжении издания Московской Патриархии и просят, если это возможно, организовать регулярное снабжение Наумбургской семинарии этими изданиями через ХДС».[46] Завершилась поездка экскурсией в Высшую Партийную Школу, русской церкви в Дрездене и банкетом от имени дрезденского Комитета борцов за мир.
Владыка отмечает оживлённый интерес к жизни РПЦ не только со стороны членов ХДС, но и участников банкета в Дрездене. «Самый напряжённый интерес у всех вышеперечисленных моих собеседников вызвало начало установления контактов между Русской Православной Церковью и руководством экуменического движения. Мне говорили об этом неоднократно и подчёркивали при этом, что от запланированной в ближайшем будущем встречи ждут много».[47]
Далее Преосвященный Михаил передаёт митрополиту Николаю официальную просьбу ХДС к Московской Патриархии обеспечить приезд в СССР большой группы искусствоведов, историков, художников и фотографов – своего рода «экспедиции, задачей которой является изучение, описание и фотографирование выдающихся памятников русского православного церковного зодчества, русской иконописи и церковного искусства. На основании собранных материалов предполагается издание целой серии книг и альбомов».[48] Владыка Михаила, развивая эту идею, задаёт риторический вопрос: «уместно ли выпускать инициативу из своих рук?». Он предлагает действовать на опережение: «Московская Патриархия, в контакте с соответствующими инстанциями, сама могла бы сделать что-либо в этой области».[49] Вопрос о перспективах взаимодействия между ХДС Германии и РПЦ был на тот момент открытым, а владыка Михаил не имел инструкций от ОВЦС на этот счёт, поэтому просил редактора газеты «Нейе Цейт» Герберта Требса взять некоторый тайм-аут для того, чтобы дать исчерпывающий и компетентный ответ.[50] Возможно, масштабная реставрация Смоленского собора, о которой будет сказано ниже, обусловлена именно этой подготовкой к приезду немцев или же к составлению иллюстрированного издания о православных памятниках культуры. Наверняка, делегация в первую очередь посетила бы главный храм епархии, которую на тот момент возглавлял епископ Михаил.
Но, пожалуй, наиболее ценные сведения, полученные во время той командировки в Германию, относятся к положению дел в Германской епархии РПЦЗ, порвавшей отношения с Московской Патриархией. Стало известно, что «глава раскольников Германии «Архиепископ Берлинский и Германский» Александр (Ловчий) и его помощники в последнее время активизируют свою деятельность. Александр Ловчий собирается переезжать в Берлин (в один из Западных секторов). Он уже заявил свои претензии на ряд православных храмов, юридически оформленных на имя «Архиепископа Берлинского и Германского». До настоящего времени эти его претензии (по крайней мере частично) отклонялись в соответствующих инстанциях, но нельзя поручиться за то, что будет дальше. Позиции Московской Патриархии, не имеющей своего законного Архиепископа Берлинского и Германского, в этом вопросе не вполне надежны. Благочинный лишен возможности юридически выступать от имени Архиепископа».[51]
Помимо печатного отчёта о командировке в Германию с 11 по 15 сентября 1956 г., в архиве Синодальной Библиотеки РПЦ были обнаружены рукописные тексты Преосвященного Михаила, в которых он упоминает о посещении православных храмов в Веймаре, Лейпциге и Дрездене. «Все три храма содержатся в образцовом порядке, и в них регулярно совершается богослужение духовенством благочиния Моск. Патр. в Германии. По словам о.о. настоятелей кроме постоянных прихожан этих храмов – русских православных людей, живущих на территории ГДР, нашим богослужением живо интересуются и многие лютеране, любящие особенно по праздникам присутствовать в храме».[52] Представляет определённый интерес запись из книги отзывов при храме-памятнике русской славы в Лейпциге, построенном в честь 22 тысяч русских воинов, павших в Лейпцигской битве 4-7 октября 1813 г.: «группа русских офицеров и писателей поклонилась сегодня славе России и праху своих доблестных предков, прошедших земли Европы в дни Первой Отечественной войны. Памятуя о примере предков, мы старались во имя России и народа русского, во имя ея идеалов – высоких и справедливых – сделать во Второй Отечественной войне всё, что можно было сделать. От рубежей блокированного Ленинграда, от стен седой Москвы, от героического Сталинграда, от степей Украины, от гор Кавказа – мы пришли сюда вновь. Наше дело правое – мы победили…».[53] Этот отзыв епископ Михаил выписал неслучайно. По аналогии с ним владыка использовал идею храма-памятника, незыблемо связующую историю Церкви с общегражданской историей, и в своей епархии. Поэтому в своей статье Преосвященный Михаил делает точно такой же акцент: «в настоящее время эта св. икона Божией Матери Одигитрии (Надвратная) является главной святыней кафедрального собора в Смоленске. Она <…> помещена на особом возвышении у правого столпа собора, ближайшего к западному входу. Здесь же помещена мраморная мемориальная доска, на которой повествуется о судьбе св. иконы во время войны 1812 года».[54] Этот факт мог послужить веским аргументом в пользу больших затрат на реставрацию храмов-памятников не только в Смоленской, но и других епархиях, о которых государство не проявляло особого попечения.
Управление Германской епархией. Заместитель главы ОВЦС (1957 – 1959 гг.)
Приведённое выше сообщение о деятельности карловацкого иерарха Александра Ловчего в Германии имело свои положительные последствия, хотя решение вопроса затянулось почти на год. Тем не менее, 15 августа 1957 г. на епископа Михаила легло бремя дополнительной нагрузки – он был назначен епископом Берлинским и Германским и по совместительству управляющим Смоленской епархией, а вскоре стал и заместителем председателя Отдела внешних церковных сношений РПЦ. Вот, что пишет Советник 3-го Европейского отдела МИД СССР А. Блатов Заместителю Председателя Совета по делам Православной церкви при Совете министров СССР С.К. Белышеву 6 сентября 1957 г.: «Наши посольства в ФРГ и ГДР считают целесообразным назначение одного из епископов православной церкви архиепископом Берлинским и Германским.
По мнению посольств, назначение архиепископа Берлинского и Германского окажет влияние не только на имущественные вопросы церкви, но будет иметь и определённое политическое значение, в частности будет способствовать распространению правдивой информации о положении церкви в СССР, содействовать налаживанию связей с прогрессивными церковными кругами ФРГ, а также окажет положительное влияние на часть русской эмиграции.
Посольство СССР в ФРГ считает желательным, чтобы архиепископ Берлинский и Германский по назначении совершил поездку в Западную Германию и ознакомился со всеми православными церквами».[55]
С точки зрения канонического устройства и церковного управления Германское благочиние было преобразовано в епархию и по этой причине выделено из состава Западно-Европейского Экзархата, а управляющему новообразованной епархии епископу Михаилу был отправлен соответствующий Указ №1437 от 20.08.1957 г.[56]
Как отмечал уполномоченный Г.Галинский, «…в связи с этими новыми обязанностями он не может уделять должного внимания своей основной работе в Смоленской епархии. Действительно он в этом полугодии две трети времени находился вне Смоленска. В беседах он с увлечением рассказывал о том, как он сопровождал ту или иную иностранную делегацию. Делился впечатлениями о поездке за границу и т.п.».[57]
Что касается назначения епископа Михаила заместителем Председателя ОВЦС, то в Архиве Московской Патриархии имеется прошение митрополита Николая (Ярушевича) на имя Патриарха Алексия I с просьбой утвердить епископа Михаила в этой должности «с освобождением проф. Н.П. ДОКТУСОВА от должности Заместителя Председателя Отдела и с оставлением его Членом Отдела», на что последовала положительная резолюция Святейшего.[58]
Исследователь биографии владыки Николая С.А. Сурков утверждает, что «Высокопреосвященнейший Николай высоко ценил епископа Михаила», так что даже «в связи с ухудшением состояния здоровья митрополит Николай неоднократно предлагал Патриарху и Г.Карпову его кандидатуру на пост председателя Отдела, проча владыку Михаила на свое место также в СКЗМ (Советский комитет защиты мира – С.У.) и ВСМ (Всемирный совет мира – С.У.)»,[59] что подтверждают соответствующие архивные документы.[60] Кандидатура епископа Михаила выдвигалась митрополитом Николаем и на место второго викария Московской епархии.[61]
Тем не менее, архиепископ Василий (Кривошеин) приводит факт, который, на первый взгляд противоречит выводам С.А. Суркова. Так, владыка Василий вспоминает, как «на съезд патрологов в 1955 году были присланы от Ленинградской Духовной Академии профессора Л.Н. Парийский и Зборовский, которые не знали ни одного иностранного языка. В результате чего они не могли активно участвовать в работе съезда. Более того, к сожалению, не приехал епископ Михаил (Чуб), теперешний епископ Воронежский и Липецкий, хорошо знающий европейские языки и много работавший над творениями Мефодия Олимпского. Он был наиболее подходящий для участия в съезде, желавший приехать и персонально приглашённый… но на съезд он не прибыл».[62]
При личной встрече на Ламбертской конференции 1958 г. в Лондоне владыка Михаил с большой опаской сказал владыке Василию буквально следующее: «Прошу только, никому не рассказывайте то, что я Вам скажу. Митрополит Николай при всех своих несомненных достоинствах и талантах имеете одну ахиллесову пяту, которая всё портит. Это его чрезмерное тщеславие! Желание быть всегда не только первым, но единственным. Посмотрите в ЖМП, там печатаются только его проповеди, они талантливые, но разве нет в Русской Церкви других хороших проповедников? Так и на всех съездах и конференциях. Он хочет всюду фигурировать один! А так как он всё же сознаёт, что для съезда патрологов его личная кандидатура не подходит, то предпочитает, чтобы никого не было, а меня особенно. Он меня буквально не пустил!».[63]
Однако С.А. Сурков утверждает, что «не желая в будущем потерять епископа Михаила для работы в ОВЦС, митрополит Николай действительно через Совет по делам РПЦ заблокировал вопрос о его поездке на съезд патрологов, указав, что неискушенный молодой архиерей легко может стать жертвой провокации со стороны «карловчан» или корреспондентов иностранной прессы».[64]
Активное участие владыки Михаила в международной деятельности нашло своеобразное отражение в народной молве и различных слухах, которые, очевидно, распространялись недоброжелателями, недовольными кадровыми перестановками в епархии. Например, «…в одну из его (епископа Михаила – д.С.У.) длительных поездок в Москву и Ленинград по гор. Смоленску распространился провокационный слух о том, что епископ Михаил и его помощница оказались американскими шпионами, что они систематически получали из Америки посылки с бактериями рака и туберкулёза и через причастие заражали детей и взрослых, в результате епископ был арестован и в тюрьме покончил жизнь самоубийством. Слух настолько был распространён, что по этому вопросу шли разговоры повсеместно, где только собирались люди. <…> Когда вернулся епископ из командировки, то <…> верующие настолько его восторженно встретили, что это вылилось в своего рода демонстрацию».[65]
С 27 августа по 23 сентября 1957 года епископ Михаил совместно с архиепископами Питиримом (Свиридовым) и Борисом (Виком) посещал Болгарию.[66] А сразу после этого, в сентябре 1957 г. он участвовал в подготовке приёма и в самой встрече делегации Суданской Коптской Церкви.[67]
Уполномоченный по Смоленской области в своём отчёте за 1-е полугодие 1958 г. особое место отводит развёрнутой масштабной работе по художественной реставрации кафедрального собора г.Смоленска, в результате которой храм «стали посещать в большом количестве туристы». Только за период Великого поста в соборе исповедалось и причастилось 10 тыс. человек, а за 1957 г. было крещено 5 тыс. детей и продано свыше 1000 икон[68].
Из 800 тыс. руб., потраченных на реставрацию за последние полтора года, 500 тыс. руб. были присланы архиереями трёх епархий: Московской, Сталинградской и Пермской, т.к. представленная в Патриархию смета на 2,5 млн. руб. была отклонено Финансово-хозяйственным отделом. Несмотря на эти трудности, владыка Михаил выразил твёрдое намерение довести дело до конца, снова прибегнув к помощи других архиереев.[69] Такая братская поддержка и взаимопомощь, о которой не слышно в наши дни, не может не вызывать восхищения.
В этот же период времени в «Журнале Московской Патриархии» была опубликована статья Преосвященного Михаила об истории Смоленского собора. Тем самым, он старался обратить внимание как упомянутых выше архиереев, так и советской общественности Смоленской области на культурную ценность величественного собора. Подчёркивая статус этого шедевра православного зодчества, владыка пишет: «уже давно любители святынь русской земли отмечали, что Смоленск обладает одним из самых значительных храмов в нашем отечестве».[70] Автор пытается привлечь внимание читателя к насущным нуждам епархии: «даже в теперешнем своем виде – потемневший и обветшавший от времени – иконостас этот производит незабываемое впчатление».[71]
Вообще в отчёте за 1-е полугодие 1958 г. уполномоченный отводит много места пересказу своих личных бесед с духовенством и архиереем. В частности, приводятся рассказы владыки Михаила о недоразумениях, произошедших на съезде англиканской церкви в Лондоне и на праздничном мероприятии по случаю 40-летия восстановления патриаршества, впрочем, упомянутые курьёзы не имеют к личности владыки прямого отношения. Более важными являются следующие замечания: «Епископ постоянно жаловался на свою занятость в патриархии, что он в связи с этим вынужден был мало уделять внимания руководству епархией. Значительная доля правды в этих жалобах есть, но это неплохо. Он в этом полугодии большую часть времени находился в разъездах. Вовсе не выезжал в свои приходы».[72] Здесь имеется в виду выезд епископа Михаила в ГДР с 29 марта 1958 г. на 15 дней в сопровождении секретаря – диакона Успенского собора Новодевичьего монастыря Николая Дмитриева.[73]
Заместитель председателя Совета по делам РПЦ П.Чередняк докладывал в Комиссию по выездам за границу при ЦК КПСС о том, что епископ Михаил командируется «для ознакомления на месте с церковной обстановкой в епархии и для практического проведения в жизнь планов патриархии по возвращению раскольнических карловацких приходов в юрисдикцию Московской патриархии».[74] Хотя разрешение было оформлено с 29 марта, выезд произошёл несколькими днями позже, т.к. из дневниковых записей архиепископа Саратовского и Вольского Пимена (Хмелевского) известно, что 30 марта 1958 г. в Троице-Сергиевой Лавре «Литургию служил епископ Михаил Берлинский и Германский. За обедней присутствовали немцы. Глава делегации – президент церкви земли Вестфалия Эрнст Вильм (главное лицо в Германской протестантской церкви), председатель ОВЦС Евангелистской церкви Германии д-р Вишман, профессор Иванд из Бонна, профессор Фогель из Берлина, профессор Эдмунд Шлинг из Гейдельберга. Их сопровождали отец Павел Соколовский и благочинный из Германии. Все гости обедали с братией. Затем они осматривали Лавру. <…> Потом были в Академии. Там немцам показывали фильм «Высокое служение». Все гости присутствовали на вечерних молитвах».[75]
Кроме того, Преосвященный Михаил принял участие в Ламбетской конференции Англиканской Церкви, которая проходила с 29 июня по 7 июля 1958 г. Вернувшись из Англии, епископ Михаил направил митрополиту Николаю рапорт об одном из важнейших с его точки зрения предметов неофициальных бесед – о малабарских христианах в Индии. Владыка сформулировал следующие положения по данному вопросу: «1) Обстановка как нельзя более благоприятствует переговорам и сближению Православной Церкви с Малабарскими христианами. 2) Католическая пропаганда среди Малабарских христиан ведется с давних времен систематически и очень настойчиво. 3) Если Православная Церковь не проявит в этом отношении должной инициативы, поглощение названной общины Индийских христиан католицизмом неизбежно. 4) Покойного Блаженнейшего Патриарха Александра III просили в свое время (как Патриарха всего Востока) высказаться по этому вопросу; ответ гласил: «Это очень далеко, а потому для нас не имеет никакого интереса». 5) В Лондоне можно получить весьма подробные сведения по данному вопросу».[76] Это был первый импульс к налаживанию контактов с Малабарской Церковью Индии, после которого, по-видимому, началась определённая работа в этом направлении, т.к. после вступления РПЦ во Всемирный Совет Церквей 20 ноября 1961 г. представители Малабарской Церкви «не раз были гостями нашей Церкви». А ответный визит нашей делегации последовал в декабре 1965 г. по случаю 150-летия Семинарии в Коттаяме.[77]
Нельзя обойти вниманием и речь, написанную епископом Михаилом для Съезда англиканских, православных и пресвитерианских студентов-богословов в г.Албансе (Англия), который проходил 7-11 июня 1958 г. и на котором архипастырь не смог присутствовать лично. В своём обращении, напечатанном в «Хронике жизни Русской Православной Церкви в Западной Европе» и пронизанном мыслью о желаемом единстве, владыка указывает, что причиной расхождений в вопросах веры и религии служат «недоразумения и даже столкновения, вызванные скороспелыми утверждениями, приводящими подчас к ожесточенным спорам». Перелистывая страницы истории и оценивая нынешнее состояние межконфессионального диалога, автор выражает надежду, что «за века, истекшие со времен споров, раздиравших Церковь в прошлом, Господь даровал нам более острое зрение, и мы уже не стремимся вслепую к гибели. <…> разномыслие не угрожает уже такими гибельными последствиями, как церковные споры начального периода. Теперь представители разных церковных течений стараются найти общую почву для взаимного сближения и единения». Преосвященный Михаил призывает православную молодёжь «всячески ограждать величайшее сокровище наше, Святое Православие» и «по мере сил, знакомить представителей других христианских исповеданий с тем духовным содержанием, которое поддерживает жизнь Православной Церкви».[78] Таким образом, эти слова в очередной раз подтверждают, что владыка Михаил придерживался здоровых, умеренных экуменических взглядов, приемлемых для православной традиции, и, по сути, всегда на международной арене выступал защитником Святого Православия.
В отчёте за 2-е полугодие 1958 г. уполномоченный особенно заостряет внимание на обстановке в Смоленском соборе. И тут обнаруживается, что чем больше человек защищает интересы Церкви, тем больше негативных характеристик ему даёт Галинский. Так, если епископ в ком-либо «души не чаял», то такой человек обязательно оказывался «патентованным жуликом и прохвостом», как, например, руководитель реставрационных работ в Смоленском соборе, в прошлом полковник и сотрудник Московской Патриархии некто Любимов, который стал активно проводить экскурсии в соборе для разных групп населения, даже из других городов, «вплоть до учащихся старших классов». При этом Любимов «всемерно славил епископа» перед экскурсантами, рассказывая о его научной работе, знании иностранных языков и выездах заграницу, так что некоторые учителя стали на полном серьёзе интересоваться, является ли владыка Михаил членом КПСС, что, конечно, выглядит иронично с современной точки зрения.
Более того, немаловажную роль сыграла статья в областной газете «Рабочий путь», восхвалявшая проводимую реставрацию этого шедевра древнерусского зодчества, после чего редакция газеты, которая не учла, что этот памятник является одновременно и действующей церковью, была наказана за допущенную ошибку. Заручившись поддержкой настоятеля Сокаля и надавив на архиерея, Галинский добился прекращения экскурсий, хотя в них принимал участие и сам настоятель, которого частые экскурсии вдруг стали «обременять» после разговора с Уполномоченным.[79] Сумма расходов на реставрацию Смоленского собора достигла уже 1,5 млн. руб., причём 300 тыс. руб. были вновь получены от митрополита Николая (Ярушевича).[80] И эти траты оправдались: за 1958 г. собор посетило 2000 интуристов, а все записи в книге отзывов «носили восторженный характер».[81] Информационная поддержка усиливалась очередной статьёй в «Журнале Московской Патриархии» о Плащанице Смоленского собора XVI века. Владыка не скупился на эпитеты: «её художественный замысел и изумительное мастерство исполнителей этого замысла, её своеобразная судьба и редкая сохранность драгоценного шитья, исполненного первоклассными специалистами, привлекают к описываемой здесь святыне благоговейное внимание всех богомольцев и посетителей Успенского Собора».[82] «Смоленская плащаница является одним из высших достижений художественной интуиции русских вышивальщиц».[83]
В августе 1958 г. Преосвященный Михаил выезжал в Голландию на 10 дней вместе с митрополитом Николаем (Ярушевичем), А.С. Буевским и В.С. Алексеевым для встречи с представителями Всемирного Совета Церквей (ВСЦ).[84] Это были первые официальные переговоры о каких-либо контактах с ВСЦ. Характерно, что в «Журнале Московской Патриархии» был опубликован доклад Преосвященного Михаила, произнесённый им в Амстердаме на тему «Отношение Русской Православной Церкви к социально-политической жизни». Затрагивая столь острые для советской действительности вопросы, владыке, тем не менее, удалось, справедливо отметить «глубокую патриотичность и различные проявления деятельного человеколюбия» Церкви в допетровскую эпоху, равно как и очевидные минусы синодальной эпохи с её «ярко выраженной тенденцией Государства подчинить себе Церковь».[85] О современном положении Церкви в СССР сказано предельно осторожно и сдержанно: «с 1917 года наша Церковь, отделённая от Государства, перестала непосредственно заниматься вопросами общественно-политического характера, поскольку эти вопросы сделались, в полном своем объеме, достоянием Государства. Однако и теперь Церковь располагает в этой области сильным орудием моральной санкции, имея возможность высказывать по тому или иному поводу свое одобрение или неодобрение тем или иным явлениям окружающей жизни».[86]
Безусловно, это ложное свидетельство о свободе Церкви в СССР было продиктовано политической линией КПСС. Апология советской власти была навязана Церкви ценой страшных репрессий 20-30-х гг. – такова была жертва ради тех малых реальных свобод, которые Церковь приобрела уже в послевоенное время. Но дальнейшие слова как бы исправляют указанный изъян и дают ясный намёк на реальную ситуацию в стране Советов, потому как, говоря о возможностях Церкви, епископ Михаил называет только «литургическую жизнь», «частные и церковные молитвы» и «проповедь и личный пример» пастырей.[87] И – ни слова о церковной печати и взаимодействии с общественными институтами, что как раз имеет наибольшую ценность в глазах западноевропейского мира, и чего в действительности была лишена Русская Православная Церковь. Так что внимательный и вдумчивый читатель за рубежом мог увидеть этот главный посыл епископа Михаила. Остаётся только восхищаться талантом владыки, которому удалось так тонко подобрать слова и выражения, что их пропустила придирчивая цензура Совета по делам РПЦ и Отдела пропаганды и агитации КПСС.
Заключение
После увольнения митрополита Крутицкого и Коломенского Николая (Ярушевича), с которым владыку Михаила связывали довольно близкие отношения, с поста председателя Отдела внешних церковных сношений, деятельность последнего по линии этого учреждения заметно снизилась. Последним значимым событием при жизни митрополита Николая, в котором Преосвященный Михаил сыграл ведущую роль, стало Богословское собеседование членов РПЦ и Евангелической Церкви Германии (ЕГЦ) с 27 по 29 октября 1959 г. в Академии ЕГЦ, находящейся в земле Гессен-Нассау.[88]
Рамки настоящей статьи не позволяют более подробно проанализировать эти и некоторые другие аспекты его внешнецерковной деятельности. Отметим лишь, что свои таланты и опыт дипломатического общения с представителями иных культур и мировоззрений Преосвященный Михаил обращал не в свою славу и честь, но всегда старался использовать эти уникальные возможности на благо Церкви и, в частности, тех епархий, которые он возглавлял. Поэтому в заключение приведём слова благодарности настоятеля Андреевского кафедрального собора г.Ставрополя в адрес владыки Михаила, написанные 28.02.1965 г.: «Вас с глубокой радостью встречают не только православные христиане вверенной Вам Епархии, но братья по вере армяне в лице своего Архипастыря Епископа ИУСИКА в г.Баку. Мне выпала честь видеть это братское единение и ту любовь, с которой встречали Вас в армянских храмах г.Баку, Кировабада, жаждали Вашего благословения.
С большой любовью к Вам относятся и представители высшего духовенства, возглавляющего и другие вероисповедания, с которыми у Вас общее единение в духе мира во всем мире, единомыслие в борьбе против войны и разорения народов».[89]
На основании источников, проанализированых в настоящей статье, можно сформулировать следующие выводы.
Во-первых, интенсивность и степень участия епископа Михаила (Чуба) в наиболее значимых мероприятиях по линии работы Отдела внешних церковных сношений в 1955 – 1960 гг. позволяет с уверенностью называть этого архиерея главным помощником и ближайшим сподвижником митрополита Крутицкого и Коломенского Николая (Ярушевича), который, в свою очередь, является знаковой фигурой в истории Русской Православной Церкви 40-50-х гг. XX века. Епископ Михаил либо возглавлял рассмотренные в настоящей статье международные встречи, либо на него ложилось бремя наиболее ответственной и трудоёмкой работы, в особенности по написанию исчерпывающих отчётов по состоявшимся мероприятиям.
Во-вторых, приведённые в тексте цитаты из докладов, речей и статей Преосвященного Михаила демонстрируют, с одной стороны, его изящный слог и выдержанный литературный стиль, а, с другой стороны, глубину мысли и при этом неизменную верность духу Священного Предания Православной Церкви. Сравнивая его рукописи с аналогичными публикациями в «Журнале Московской Патриархии», следует с удивлением заметить, что редакция журнала печатала написанные владыкой тексты без единого исправления в стилистическом и синтаксическом отношении! Именно из его литературного таланта явствует столь высокая частота публикаций в «Журнале Московской Патриархии».
Всё перечисленное в совокупности позволяет видеть в епископе Михаиле (Чубе) выдающегося иерарха Русской Православной Церкви XX века, дальнейшее изучение биографии которого представляет несомненный церковно-исторический и научно-богословский интерес.
Примечания:
[1] Душкова З. В., Нехамкин В. А. Роль личности в истории: современный взгляд. – М.: Изд. дом Душковой, 2011. С.118.
[2] Губонин М.Е. Введение [в историю российской иерархии]. Цит. по: Из истории российской иерархии. Статьи и документы. / Сост. П.Н. Грюнберг. – М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С.7-8.
[3] Сафонов С.Г. Русская православная церковь в конце XX века: территориальный аспект. // Гл.3. Епископат. [электронный ресурс] // Библиотека Якова Кротова. [web-site] http://krotov.info/history/20/1990/safonov3.htm
[4] Даниленко Борис, диакон. Архиепископ Тамбовский и Мичуринский Михаил. Некролог // ЖМП. 1985. №11. С.48.
[5] Попов В. Михаил Чуб, епископ Тамбовский. // «Город на Цне». 17.02.1999; Сафонов Д. К 20-летию кончины архиепископа Михаила (Чуба). // Альманах «Альфа и Омега». №45. 2006 г.
[6] Воронежские архипастыри от святителя Митрофана до наших дней: Историко-биографические очерки. / Под общ. ред. Его Высокопреосвященства митр. Воронеж. и Липец. Мефодия. – Воронеж: Воронежско-Липецкая епархия. Центр духовного возрождения Черноземского края, 2003 (ИПФ Воронеж). – 510 с.; Сергий (Петров), митрополит Одесский и Херсонский. История Воронежской епархии от ее учреждения до 1960-х годов. – Воронеж: Воронежская и Борисоглебская епархия. Центр духовного возрождения Черноземного края, 2011. – 642 с.; Кученкова В.А. Житие архиереев тамбовских. – Тамбов: Компьютерный центр, 1998. – 77 с.; Чеботарев С.А. Тамбовская епархия 40-60 гг. XX века. – Тамбов: ЮЛИС, 2004. – 379 с.; Шумилов Е.Ф. Православная Удмуртия. История Ижевской и Удмуртской епархии, XX в. – М.: Московский Патриархат; Ижевск: Изд-во Удмурт. ун-та, 1996. – 176 с.; Малых Александр, иерей. История Ижевской и Удмуртской епархии в XX веке. – Ижевск: ОАО «Ижевская респ. тип.», 2010. – 383 с.
[7] Мануил (Лемешевский), митрополит. Русские православные архиереи периода с 1893 по 1965 год. – Куйбышев, 1966; История иерархии Русской Православной Церкви: комментированные списки иерархов по епископским кафедрам с 862 года / [М. Е. Губонин и др.]. – М.: ПСТГУ, 2006. – 925 с.; Киреев Александр, протодиакон. Епархии и архиереи Русской Православной Церкви в 1943–2011 гг. – Изд. 4-е, доп. – М.; Б. и., 2012. – 726 с.
[8] Сурков С.А. Митрополит Николай (Ярушевич). / Материалы по истории Церкви. Кн.48. – М.: Общество любителей церковной истории, 2012.
[9] Шевченко Т.И. Валаамский монастырь и становление Финляндской Православной Церкви (1917–1957). – М.: Изд-во ПСТГУ, 2013. – 500 с.
[10] Кленин Владимир, прот. Воспоминания об архиепископе Михаиле (Чубе). // «Тамбовские епархиальные ведомости», № 8, 2010 г.
[11] Магдалина (Некрасова), монахиня. «Не будь гордись, а будь смирись, и спасёшься». // Встреча с Православием. Подвижники благочестия [Электронный ресурс]. URL: http://www.pravoslavie.ru/put/32127.htm; Никон (Воробьёв), игумен. Как жить сегодня. Письма о духовной жизни. – М.: Терирем, Оранта, 2011; Пантелеимон, архимандрит. Отец Иоанн: Жизнь Валаамского старца (1873–1958). [Авториз. пер. с фин.] – СПб., 1992. – 95 с.; Иоанн (Алексеев), схиигумен. Письма о духовной жизни. – Изд-во Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2007. С.230-231.
[12] Сафонов Д. К 20-летию кончины архиепископа Михаила (Чуба). // Альманах «Альфа и Омега». 27.09.2012.
[13] Архив Санкт-Петербургской митрополии (далее – АСПбМ), ф.1, оп. 3(1), д.14, л.1.
[14] Синодальная Библиотека Русской Православной Церкви (далее – СБ РПЦ). Ф.1. Оп.1. Д.18. Л.4. Д.20. Л.1
[15] Там же. Д.1. Л.1, 2, 5.
[16] Там же. Д.7. Л.2.
[17] Там же. Д.8. Л.5.
[18] Там же. Д.8. Л.6.
[19] Там же. Д.13. Л.3.
[20] АСПбМ. Ф.1. Оп. 3(1). Д.14. Л.12.
[21] Архив Московской Патриархии (далее – АМП). Личное дело архиепископа Михаила (Чуба). Л.53.
[22] АСПбМ. Ф.1. Оп. 3(1). Д.14. Л.17.
[23] Там же. Л.35, 38.
[24] Там же. Л.39.
[25] Там же. Л.62.
[26] АСПбМ. Ф.1. Оп. 3(1). Д.14. Л.42.
[27] Там же. Л.56.
[28] Там же. Л.51.
[29] Там же. Л.55.
[30] ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 2.Д. 147. Л. 14-19.
[31] Там же. Оп.1. Д.1142. Л.88.
[32] АМП. Личное дело архиеп. Михаила (Чуба). Л.27.
[33] АСПбМ. Ф.1. Оп. 3(1). Д.14. Л.84.
[34] АМП. Личное дело архиеп. Михаила (Чуба). Л.28.
[35] ГА РФ. Ф.Р-6991. Оп.1. Д.1370. Л.13-14.
[36] СБ РПЦ. Ф.1. Оп.1. Д.566.
[37] ГА РФ. Ф.Р-6991. Оп.1. Д.1478, л.5.
[38] ЖМП. 1956. №10. С.38-46.
[39] СБ РПЦ. Ф.1. Оп.1. Д.567. Л.20.
[40] Там же. Д.571. Л.3
[41] ЖМП. 1956. №9. С.24-27.
[42] СБ РПЦ. Ф.1. Оп.1. Д.560. Л.4.
[43] Там же.
[44] ГА РФ. Ф.Р-6991. Оп.1. Д.1578. Л.16.
[45] Там же. Д.1636. Л.55-56.
[46] СБ РПЦ. Ф.1. Оп.1. Д.560. Л.7.
[47] Там же. Л.8.
[48] Там же. Л.8-9.
[49] Там же. Л.9.
[50] Там же.
[51] Там же. Л.10.
[52] Там же. Л.16.
[53] Там же. Л.16об.
[54] ЖМП. 1956. № 7. С.32-33.
[55] ГА РФ. Ф.Р-6991. Оп.1. Д.1535. Л.101.
[56] АМП. Личное дело архиеп. Михаила (Чуба). Л.43.
[57] ГА РФ. Ф.Р-6991. Оп.1. Д.1578. Л.5.
[58] АМП. Личное дело архиеп. Михаила (Чуба). Л.44.
[59] Сурков С.А. Митрополит Николай (Ярушевич). / Материалы по истории Церкви. Кн.48. – М.: Общество любителей церковной истории, 2012. С.447.
[60] ГА РФ. Ф.Р-6991. Оп.1. Д.1332. Л.106; Оп.7. Д.91. Л.43.
[61] Сурков С.А. Митрополит Николай (Ярушевич)… С.506.
[62] Василий (Кривошеин), архиепископ. Воспоминания. Письма. – Н. Новгород: Изд-во Братства во имя Св. князя Александра Невского, 1998. С.222.
[63] Там же. С.223.
[64] Сурков С.А. Митрополит Николай (Ярушевич)… С.447-448.
[65] ГА РФ, ф.Р-6991, оп.1, д.1478, лл.18-19.
[66] Там же. Д.1539. Л.119, 136.
[67] СБ РПЦ. Ф.1. Оп.1. Д.580.
[68] ГА РФ. Ф.Р-6991. Оп.1. Д.1578. Л.38.
[69] Там же. Л.18.
[70] ЖМП. 1958. №4. С.28.
[71] Там же. С.29.
[72] ГА РФ. Ф.Р-6991. Оп.1. Д.1578. Л.22.
[73] Там же. Д.1642. Л.34.
[74] Там же. Л.25-26.
[75] Пимен (Хмелевской), архиепископ Саратовский и Вольский. Дневники. Свято-Троицкая Сергиева Лавра: 1957–1964. – Саратов: Изд-во Саратовской митрополии, 2011. С.67.
[76] СБ РПЦ. Ф.1. Оп.1. Д.588. Л.2.
[77] Нелюбов Б. Древние Восточные Церкви. IV. Малабарская Церковь. // «Альфа и Омега». № 19. 1998.
[78] Хроника жизни Русской Православной Церкви в Западной Европе. 1958. №5. С.3-5.
[79] ГА РФ. Ф.Р-6991. Оп.1. Д.1683. Л.10-11.
[80] Там же. Л.7.
[81] Там же. Л.9-10.
[82] ЖМП. 1958. №4. С.44.
[83] Там же. С.48.
[84] ГА РФ. Ф.Р-6991. Оп.1. Д.1636. Л.70, 81.
[85] ЖМП. 1958. №9. С.34.
[86] Там же. С.35.
[87] Там же.
[88] СБ РПЦ. Ф.1. Оп.1. Д.580.
[89] Там же. Д.286. Л.1.